Художественные особенности произведений А. П. Чехова

Чехов выступил подлинным новатором как в прозе, так и в драматургии. Очень точно сказал об этом Л.Н. Толстой: «Чехов создал новые … для всего мира формы писания, подобных которым я не встречал нигде». Рассказы и по­вести писателя поражают отсутствием в них яркого занимательного сюжета — все происходит, как в жизни. Те события, которые разво­рачиваются на страницах его произведений, составляют лишь внешнюю канву, а главное — это внутренний сюжет, изменение самого героя, его отношения к жизни. При исчерпанности внешнего конфликта, этот внутренний конфликт сохраняется и выносится за пределы художественной реальности в настоящую жизнь, создавая ощущение открытого финала. Писатель предлагает читателям за­думаться над поставленными вопросами, а сам он остается пре­дельно объективным, авторская позиция прямо не высказывается. Но она существует, только выражается другими средствами — че­рез подтекст, особое настроение, через композицию, часто строя­щуюся на музыкальных принципах, как «хорошая музыкальная композиция» — так сам писатель сказал о своем рассказе «Счастье». Такая структура помогает насытить текст внутренней эмоциональ­ностью и, избегая подробных описаний, «включить» читателя в ор­биту авторских размышлений. Вместе с тем достигается и удиви­тельная краткость и емкость прозы Чехова, который вырабатывал умение «коротко говорить о длинных вещах». «Краткость — сестра таланта», — утверждал писатель, и достигал лаконизма многооб­разными средствами. Так он не стремится последовательно расска­зать о всех событиях в жизни героя, а использует «вершинную» композицию. Именно таким образом представлена целая жизнь Ионыча, рассказ о которой уместился на нескольких страницах. Мы видим героя лишь в наиболее важные, поворотные моменты его развития, между которыми протекает год или несколько лет. Часто сцены кажутся повторяющимися (например, посещение дома Тур­киных), но по отдельным деталям читатель замечает, что остается неизменным, а что меняется (неизменны «таланты» Туркиных, ме­няется способ передвижения Старцева — пешком, в собственном экипаже, на тройке с бубенчиками; он из стройного молодого чело­века превращается в солидного, полного, а затем и в ожиревшего Ионыча, похожего на «языческого бога»). Материал с сайта //iEssay.ru

Роль детали в чеховской прозе очень велика. Она помогает соз­дать характерный «пульсирующий ритм», передающий особое зву­чание этой лирической прозы, «прозы настроений», придавая ей порой мелодическое, музыкальное звучание, а иногда вторгаясь дисгармоничной нотой. Деталь дает автору возможность избежать пространных описаний, задавая определенный тон, который помо­гает читателю самому «достроить» картину. Известно, что Чехов ут­верждал, что вместо подробного описания лунной ночи достаточно сказать, что «на плотине блестело горлышко разбитой бутылки», и эта деталь создаст цельное представление. Но есть у Чехова такие детали, которые вырастают до высшего уровня обобщения, стано­вясь деталями-символами. Такой деталью, например, является футляр из рассказа «Человек в футляре», «забор с гвоздями» в «Да­ме с собачкой». Но при этом Чехов оставался реализмом, достигая его высших форм. Толстой говорил, что у Чехова «развилась не­обыкновенная техника реализма», что у него «все правдиво до ил­люзии». И особо отмечалась красота языка писателя: «Какой пре­восходный язык… Это просто перл, — восторгался Толстой. — Никто из нас: ни Достоевский, ни Тургенев, ни Гончаров, ни я не могли бы так написать».