«Человек-перо» из «башни слоновой кости» (о жизни и творчестве Г. Флобера)

Тема утраченных иллюзий — клас­сическая тема французской лите­ратуры XIX ст. Наиболее извест­ные романы Гюстава Флобера — «Госпожа Бовари» и «Воспитание чувств» — вызы­вают в памяти читателя «Утраченные иллюзии» Оноре де Бальзака. Однако в толковании этой темы двумя великими французскими реалистами есть су­щественные различия. Если герои Бальзака про­являют кипучую энергию, неудержимую страсть в своем стремлении разбогатеть, прославиться, под­няться на верхнюю ступеньку социальной лестницы, то герои Флобера изначально охвачены «тоской», «унынием», «совершеннейшей праздностью», как, на­пример, главный герой романа «Воспитание чувств» Фредерик Моро или романтической подражатель­ностью, неестественностью и даже пошлостью «буль­варной романтики», которая и определяет трагедию Эммы Бовари.

Таким образом, утрата иллюзий для героев Фло­бера является не итогом их борьбы за счастье, а началом бесцветного существования с тяжким гру­зом этих утраченных иллюзий. В романах Флобера утраченные иллюзии являются изначально заложен­ными и важнейшими исходными характеристиками его героев, и заключаются они даже не в их исто­рии, а в их предыстории. Более того, они являются сущностью предыстории самого Гюстава Флобера, первые литературные опыты которого неслучайно были отмечены печатью романтического пессимизма, культом искусства и избранной личности.

Гюстав Флобер родился 12 декабря 1821 г. в го­роде Руане в семье талантливого провинциального врача. В детстве он страстно увлекался домашним театром и даже сам писал для этого театра неболь­шие драматические сценки. В период учебы в Руанском Королевском коллеже он был редактором руко­писного журнала «Искусство и прогресс». В этом журнале была помещена одна из первых его новелл «Путешествие в ад». Но уже в 1837 г. шестнадца­тилетний юноша начинает печататься в руанском журнале «Колибри». Здесь вышли его первые пуб­ликации: очерк «Урок естествознания» и новелла «Библиомания».

На литературном поприще юный автор был не­обычайно плодовитым. Его произведения, написан­ные в этот период, составили целых три тома. В основном это были первые, далекие от совершенства пробы пера: подражательные и не лишенные шко­лярства произведения. Сам Флобер самокритично заявлял, что в этот период «написал отдельные хорошие страницы, а не произведения». В эмо­циональных тирадах юноши: «Человек один про­тивостоит миру!», «Что мне до мира?!», «Слишком презираю людей», «У меня только безмерные и ненасытные желания, жестокая скука и беспре­рывная зевота» явно звучат романтические штампы. Но четырнадцатилетним юношей были написаны и следующие строки: «Я с возмущением замечаю, что дело идет к восстановлению театральной цензуры и уничтожению свободы печати! Да, этот закон про­йдет, ибо депутаты — всего лишь грязное сборище продажных людей. Их цель — выгода, их жела­ния — подлость, их честь — глупое высокомерие, их души — кучи грязи; но придет день, скоро придет, и в этот день народ поднимет третью революцию; берегите тогда головы..,» Подросток быстро взрослел, поэтому многие темы и идеи, родившиеся у Флобера именно в это время, будут использованы писателем в период его зрелого творчества.

Каким же на самом деле был этот не по годам серьезный гоноша, который уже тогда считал, что «искусство превыше всего». Сам Флобер сознавался, что его юношеские произведения питались поэзией Байрона. Подражая английскому поэту-романтику, Гюстав занимается фехтованием, плаванием, верховой ездой. «Каким красавцем он был в 1834 г. Светлые волосы спадали на плечи, большие серые глаза сме­ло смотрели из-под черных ресниц: высокий рост, густая золотистая борода, сильный голос...» — вспо­минал о нем друг его юности Максим Дюкан.

Между тем «третья революция», которую пред­сказывал юноша Флобер, пришла и вызвала у него крайне пессимистические настроения. Он разочаро­вался как в самой революции, так и в народе, со­вершившим ее. «89-й год сокрушил королевскую власть и дворянство, 48-й — буржуазию, а 51-й — народ. Остался лишь один подлый, тупой сброд», — таким безрадостным и бесперспективным представ­лялся Флоберу революционный опыт Франции. Не принял писатель и Парижскую коммуну: он видел в социализме лишь «лик прошедшего» и ни в коей мере — облик будущего. Но именно в период между революцией 1848 г. и Парижской коммуной 1871 г. Гюстав Флобер написал свои самые выдающиеся про наведения.

Глубоко презирая буржуазную действительность своего времени, Флобер-художник, который не мог не писать, приходит к парадоксальному убеждению: коль скоро приходится писать о том, что глубоко презираешь, остается только одно — «стараться хо­рошо писать». А писал он всегда много и трудно. Пресловутые «муки слова» неразрывно связаны с именем Флобера. «Я человек-перо... я люблю свою работу неистовой и извращенной любовью», — при­знавался писатель. Материал с сайта //iEssay.ru

Тяжело заболев, Флобер поселяется в Круассе близ Руана. Писатель предпочитает «тишину провинции» шумному Парижу, который представлялся ему кладбищем идеалов и утраченных иллюзий. Круассенское имение писателя воспринимается им самим и его современниками как символическая «башня из слоновой кости», в которой он пытался укрыться от пошлости окружающего буржуазного мира, уйдя с головой в любимое им искусство. Флобер становится неистовым рабом искусства, а само искусство становится для него самоцелью, «ис­кусством для искусства», «чистым искусством». По­этому нет ничего удивительного в том, что, в конце концов, Флобер стал мечтать о книге без сюжета, о книге «ни о чем», где «всем» был бы только стиль.

Отчего же словесное творчество, единственное за­нятие и единственное призвание Флобера, стало для него столь мучительным делом? Какие противоречия рвали сердце и душу писателя, когда он брался за перо? Может быть, мир, в котором жил и творил великий французский писатель, поможет нам найти ответ на эти непростые вопросы.