Чернобыль в сердце каждого

В давние времена среди русских крестьян находились такие философы-самоучки, которые странствовали по де­ревням и зарабатывали себе на хлеб прогнозами на буду­щий урожай. А еще — гаданием по Апокалипсису. Дела­лось это так: книга раскрывалась наугад, и на какой стра­нице она открылась, те библейские стихи зачитывались и трактовались. Поэтому неудивительно, что в этих пред­сказаниях были и «птицы с железными клювами» (буду­щие самолеты и космические ракеты), и паутина, опутав­шая весь мир (современный интернет).

Была в них и губительная большая звезда, павшая с неба. «При чем здесь она?» — спросите вы. А при том, что «большая звезда, горящая подобно светильнику», которая «пала на третью часть рек и на источники вод» после того, как «третий Ангел вострубил», называется полынь. В юж­норусских говорах полынь — это «чернобыльник», а в ук­раинском языке — «чернобыль». Совершенно странное совпадение с названием украинского городка, в котором 26 апреля 1986 года в 1:23 по московскому времени сбылось едва ли не самое мрачное предсказание Апокалипсиса.

В тот день и час, когда произошла чернобыльская тра­гедия, начался иной отсчет времени. Без преувеличения можно сказать, что человечество вступило в новую эпо­ху своего развития. И этот момент зафиксировали часы на стене в зале управления Чернобыльским атомным реакто­ром. История не только России, но и всего человечества разделилась на два времени: «дочернобыльский» и «после-чернобыльский».

Естественно, как и во всякой другой подобной ситуа­ции, не могли не возникнуть традиционные русские вопросы: как это случилось и кто же был виноват? На­пример, академик A. M. Панченко так ответил на эти воп­росы: «Виноват не ядерный распад, а распад духовный великого народа на три «независимые» нации. Местечко­вый национализм потребовал поставить на место директо­ра ЧАЭС Панаса, тот тут же пристроил заместителем Грицька из одной деревни, а Грицько взял в завхозы на теплое местечко кума Тараса… После этого Чернобыльс­кая атомная станция уже просто не могла не взорваться».

Академик А. М. Панченко — литературовед. Он дал от­вет с позиций гуманитария. А вот академик Легасов, спе­циалист в области ядерной физики, ответил на тот же вопрос совершенно по-другому. После осмотра места про­исшествия и предварительной оценки возможных послед­ствий аварии ученый покончил жизнь самоубийством. Вы­вод академика Панченко вроде бы подтверждается сооб­щениями прессы о другой АЭС на Украине, где власти «раскрыли» десяток управленцев, работающих на ответ­ственных должностях по «липовым» дипломам. Но мне ка­жется, что нам не следует забывать и о поступке акаде­мика Легасова.

Два взгляда на одно явление чем-то напоминают нам известный спор между лириком и физиком, который был популярен в нашей литературе в 20-30-е годы XX века. Тогда, в годы первых пятилеток, призыв к коренному переустройству мира вызвал в нашей стране широкий энтузиазм. Этот бурный порыв был результатом внедре­ния новой идеологии, выраженной в русском варианте «Интернационала» следующими словами:

Начинаешь понимать, что неслучайно именно «Интер­национал» многие годы после революции 1917 года являлся государственным гимном нашей страны. Материал с сайта //iEssay.ru

Те, кого мы называем лириками, говорили, что не сто­ит торопиться; в каждом деле нужно быть осмотритель­ным. У тех, кто придерживался этой точки зрения, как мне кажется, еще присутствовали представления о воз­можных трагических последствиях глобальной технокра­тии — о душе, об ответственности перед собой, природой и будущими поколениями.

Физики отстаивали совершенно иную позицию. Они на­прочь отвергали всякие гуманистические предостереже­ния, считая их обыкновенным словоблудием.

Так с покорения родной природы начиналось глобаль­ное переустройство мира.

Поставив традиционный русский вопрос: «Кто вино­ват?», мы должны задаться не менее традиционным русским вопросом: «Что делать?» Отвечая на него, необходимо понимать, что прогресс остановить невозможно. Как невоз­можно ради возрождения природы вернуться к образу жизни наших предков. Однако идя по пути научного прогресса, всегда и везде нужно помнить о его возможных послед­ствиях и для человека, и для природы. Перефразируя вра­чей, можно сказать: лучше предупреждать катастрофы, чем потом ликвидировать их последствия.