Система образов романа «Война и мир» Л. Н. Толстого

Специфика системы образов романа «Война и мир» определяется прежде всего единым центром («мысль народ­ная»), по отношению к которому характеризуются все герои романа. В группу персонажей, которые входят в общенародный «мир» (в на­цию) или в процессе жизненных исканий находит путь соединения с ним, входят «любимые» автором герои — Андрей Болконский, Пьер Безухов, Наташа Ростова, княжна Марья. Они относятся к типу романных героев, в отличие от эпических, к которым среди персонажей «мира» принадлежит Кутузов. Эпические образы обла­дают такими качествами, как статичность, монументальность, по­скольку воплощают неизменные качества.

Так в образе Кутузова представлены лучшие качества русского на­ционального характера. Эти качества можно обнаружить и в роман­ных героях, но они обладают изменчивостью, постоянно находятся в процессе поисков истины и своего места в жизни и пройдя через путь ошибок и заблуждений, приходят к решению своих проблем через единение со всей нацией — «миром». Таких героев еще называют «ге­роями пути», они интересны и важны для автора, поскольку вопло­щают идею необходимости духовного развития, поиска пути самосо­вершенствования для каждого человека. В противоположность им среди романных персонажей выделяются «герои вне пути», остано­вившиеся в своем внутреннем развитии и воплощающие авторскую мысль: «спокойствие — душевная подлость» (Анатоль и Элен Кураги­ны, Анна Павловна Шерер, Вера, Берг, Жюли и другие). Все они вхо­дят в группу персонажей, которые находятся вне нации, отделены от общенационального «мира» и вызывают крайнее неприятие автора.

При этом критерием определения места персонажа в системе об­разов по отношению к «мысли народной» является его поведение во время Отечественной войны 1812 года. Вот почему среди «героев пути» оказывается и такой персонаж, как Борис Друбецкой, кото­рый проходит свой путь исканий, но, озабоченный эгоистическими интересами, он меняется не к лучшему, а духовно деградирует. Ес­ли вначале он овеян поэзией чисто русской семьи Ростовых, то за­тем в своем стремлении сделать во что бы то ни стало карьеру и вы­годно жениться он сближается с семьей Курагиных — входит в круг Элен, а потом, отказавшись от любви к Наташе, ради денег и поло­жения в обществе женится на Жюли. Окончательная оценка этого персонажа дается во время Бородинского сражения, когда Друбец­кой в момент наивысшего единения всей нации озабочен лишь своими эгоистическими корыстными интересами, рассчитывая, ка­кой исход сражения ему выгоднее с точки зрения карьеры.

С другой стороны, среди «героев вне пути» оказывается Николай Ростов, кровно связанный с самой любимой автором семьей, вопло­тившей в себе лучшие черты национального характера. Безуслов­но, это относится и к Николаю Ростову, но этот образ интересен пи­сателю с другой точки зрения. В отличие от исключительных, неординарных натур, подобных князю Андрею и Пьеру, Николай Ростов — типичный средний человек. В нем воплотилось то, что присуще большей части дворянской молодежи. Толстой убедитель­но показывает, что главная опасность, таящаяся в таком характере, это отсутствие самостоятельности, независимости мнений и поступ­ков. Недаром Николай так комфортно чувствует себя в условиях армейской жизни, не случайно у него всегда есть кумиры, которым он во всем подражает: сначала Денисов, потом Долохов. Человек, подобный Николаю Ростову, может проявить прекрасные черты своей натуры — доброту, честность, храбрость, истинный патрио­тизм, искреннюю любовь к близким, но может, как это следует из разговора между Николаем и Пьером в эпилоге, оказаться послуш­ной игрушкой в руках тех, кому он подчиняется.

В художественном полотне «Войны и мира» протягиваются нити «сцеплений» между разными группами персонажей. Единение всех слоев общества перед лицом опасности, грозящей отечеству, всей нации, показано через образные параллели, связывающие пред­ставителей различных групп дворянства и народа: Пьер Безухов — Платон Каратаев, княжна Марья — «божьи люди», старый князь Болконский — Тихон, Николай Ростов — Лаврушка, Кутузов — Малаша и другие. Но яснее всего «сцепления» проявляются в свое­образных образных параллелях, Соотносимых с противопоставле­нием двух основных контрастных человеческих типов. Удачное на­звание придумал для них критик Н.Н. Страхов — «хищный» и «смирный» типы людей. В наиболее полном, законченном, «мону­ментальном» виде это противопоставление представлено в образах эпических героев произведения — Кутузове и Наполеоне. Отрицая культ Наполеона, изображая его как «хищный тип», Толстой созна­тельно снижает его образ и противопоставляет образу Кутузова — истинно народного вождя, воплощающего дух нации, простоту и ес­тественность народа, его гуманистическую основу («смирный тип»). Но не только в монументально-эпических образах Наполеона и Ку­тузова, но и в отдельных человеческих судьбах других — романных - героев как бы преломляются представления о «хищном» и «смирном» типе, что создает единство образной системы — роман­ной и реализующей жанровые признаки эпопеи. При этом герои варьируются, дублируя друг друга и как бы перетекая друг в друга. Так, например, уменьшенным вариантом Наполеона в «романной» части оказывается Долохов, человек, который и в мирное время су­мел привнести войну, агрессию. Черты Наполеона можно найти и в других персонажах, таких, как Анатоль Курагин, Берг и даже Элен. С другой стороны, Петя Ростов, подобно Кутузову, на войне умудряется сохранить домашний мирный уклад (например, в сце­не, когда он предлагает партизанам изюм). Подобные параллели можно продолжить. Можно сказать, что к образам Наполеона и Ку­тузова, к «хищному» и «смирному» типу, тяготеют практически все персонажи «Войны и мира», разделенные тем самым на людей «войны» и людей «мира». Так оказывается, что «Война и мир» — это изображение двух универсальных состояний человеческого бытия, жизни общества. Наполеон, по мысли Толстого, воплощает в себе сущность современной цивилизации, выражающуюся в культе личной инициативы и сильной личности. Именно этот культ и вно­сит в современную жизнь разобщенность и всеобщую враждебность. Ему противостоит у Толстого начало, воплощенное в образе Кутузо­ва, человека, отрешившегося от всего личного, не преследующего никакой личной цели и в силу этого умеющего угадывать историче­скую необходимость и своей деятельностью способствующего ходу истории, в то время как Наполеону только кажется, что это он управляет историческим процессом. Кутузов у Толстого олицетво­ряет начало народное, народ же представляет собой духовную це­лостность, опоэтизированную автором «Войны и мира». Эта целост­ность возникает только на основе культурных традиций и преданий. Утрата их превращает народ в злобную и агрессивную толпу, единство которой держится не на общем начале, а на начале индивидуалистическом. Такую толпу представляет собой наполео­новская армия, идущая на Россию, а также люди, растерзавшие Верещагина, которого Растопчин обрекает на смерть.

Но, безусловно, проявление «хищного» типа в большей мере от­носится к тем героям, которые стоят вне нации. Они воплощают вненациональную среду, вносящую в общенародный «мир» атмо­сферу вражды и ненависти, лжи и фальши. С этого и начинается роман. Салон Анны Павловны Шерер похож на прядильную мас­терскую с ее упорядоченным, механическим раз и навсегда заве­денным ритмом. Здесь все подчинено логике благопристойности и приличий, но нет места естественному человеческому чувству. Вот почему Элен, принадлежащая к этому обществу, несмотря на ее внешнюю красоту, признается автором эталоном ложной красоты.

Ведь внутренняя сущность Элен безобразна: она эгоистична, коры­стна, безнравственна и жестока, то есть целиком отвечает тому ти­пу, который определен как «хищный».

Чужеродными с самого начала выглядят в этой среде любимые герои Толстого — князь Андрей и Пьер. Оба не могут вписаться в этот внешне упорядоченный мир, где все исполняют свои роли. Пьер слишком естествен, а потому непредсказуем, а свободный и независимый Андрей Болконский, презирающий этот мир, никому не позволит сделать себя игрушкой в руках других людей. Но, как это не парадоксально, основное качество этого мира, которое связы­вается в романе с образом Наполеона и может быть названо «напо­леонизм», присуще поначалу и Пьеру и князю Андрею. Как и для многих других современников этих героев, отраженных в литерату­ре, например в образе Онегина, Наполеон — их кумир. Но их жиз­ненный путь иной, чем у героев, связанных с салонной жизнью высшей аристократии и близких им по духу. Если путь Бориса Друбецкого — это приобщение к миру «наполеонизма», то путь лю­бимых героев Толстого — избавление от него. Таким образом, рас­сматривая историю любимых героев, показывая их «диалектику души», Толстой ведет речь о необходимости и путях борьбы с «напо­леонизмом» в душах людей, о пути избавления от эгоистических устремлений и соединения с интересами всего народа, всей нации. А это, безусловно, проблема, выходящая далеко за пределы изо­бражаемой эпохи и прямо связанная с животрепещущими вопроса­ми того времени, когда создавался роман.

В исканиях Андрея Болконского и Пьера Безухова, несмотря на значительную разницу в их характерах, много общего, хотя их пути исканий имеют и ряд существенных отличий. Переворот в душе князя Андрея впервые происходит на поле Аустерлица, где он ищет славы, подобной наполеоновской, и как будто совершает настоящий подвиг. Но Толстой развенчивает его, показывая ложность идеалов князя Ан­дрея в сравнении с «высоким бесконечным небом», то есть с тем, что неизмеримо выше любых эгоистических устремлений человека. «Вы­сокое небо» высвечивает и истинную сущность бывшего кумира князя Андрея — Наполеона. Но попытка замкнуть себя в ограниченном се­мейном мире после возвращения из плена, рождения сына и смерти жены, не может удовлетворить высокие жизненные запросы Андрея Болконского. Пьер, одушевленный в то время масонскими идеями, выводит князя Андрея из состояния апатии и возвращает его к мысли о необходимости вести активную жизнь, направленную на благо дру­гих людей. И вновь этот душевный переворот соотносится с природ­ным явлением — старым дубом, который князь Андрей видит по пути в имение Ростовых Отрадное и который оказывается способным от­кликнуться на общее весеннее возрождение, позеленеть и помолодеть. «Нет, жизнь не кончена в тридцать один год», — решает для себя Ан­дрей Болконский и с энтузиазмом принимается за работу в комиссии Сперанского, подготавливающей проект, связанный с проведением в России либеральных реформ. Но этот идеал тоже оказывается лож­ным, и вновь открыть его несостоятельность помогает князю Андрею столкновение с «живой жизнью» — теперь воплощенной в юной На­таше Ростовой. Любовь к Наташе освежает и очищает душу князя, проясняет призрачность и фальшь Сперанского и его реформ. Через Наташу Андрей Болконский приближается к жизни земной, и кажет­ся, он почти достигает счастья, представляющегося ему теперь в се­мейной жизни. Но для этого князь Андрей не создан, более того: он оказывается не способен понять свою избранницу и соглашается на невыполнимое для нее условие. Своей отсрочкой свадьбы на год, не­умением ловить живую жизнь в ее прекрасных мгновениях он, по су­ти, провоцирует катастрофу, а присущая всем Болконским гордость не позволяет ему простить Наташе ошибку. Лишь в огне народной вой­ны, найдя свое место на полях ее сражений, среди простых русских солдат и офицеров, князь Андрей в корне меняет свои представления и, наконец, оказывается способным понять законность существования «других, совершенно чуждых ему» человеческих интересов. После ра­нения он не только оказывается способен понять и простить Наташу, но даже к раненому Анатолю Курагину испытывает чувство глубокого сострадания. Кажется, что теперь перед ним и Наташей вновь откры­та дорога к счастью, но путь Андрея Болконского обрывает смерть. В умирающем князе Андрее небо и земля, смерть и жизнь борются друг с другом, эта борьба проявляется в двух формах любви: земной — к Наташе, и — ко всем людям; первая — теплая, живая, а вторая — внеземная и несколько холодноватая. Именно эта идеальная любовь и отделяет Андрея окончательно от земли и растворяет в том высоком небе, к которому он всю жизнь стремился.

Путь исканий Пьера имеет иной результат: он обретает истину в единении с народом и в этом находит выход и для себя. Как и Андрей Болконский, Пьер проходит через целый ряд заблуждений, прежде чем ему открывается эта истина. Несчастливая семейная жизнь с Элен приводит его к кризисному состоянию: он, человек по натуре до­брый, способный к пониманию других и состраданию, чуть не оказы­вается убийцей на дуэли с Долоховым. Этот поворотный момент за­ставляет его не только расстаться с Элен, воплощением зла и фальши окружающей его жизни, но и попытаться найти для себя достойный жизненный ориентир, которым на определенное время становится для него масонство. Пьер искренне считает, что масоны озабочены тем, чтобы помогать страждущим, но убедившись в несоответствии их лозунгов реальным делам, он разочаровывается в масонстве. Как и князь Андрей, на пороге войны Пьер чувствует себя абсолютно поте­рянным, он близок к полному отчаянию. Вот почему он так торопится оказаться в гуще событий и спешит на Бородинское поле, где должна произойти решающая битва. Человек невоенный, он не сразу пони­мает военную значимость предстоящего сражения — это объясняет ему князь Андрей, с которым Пьер случайно встречается перед Бо­родинской битвой. Но зато Пьер чувствует, как единый патриотиче­ский порыв охватывает всех — от простых солдат, ополченцев, до высших офицеров, в том числе и Андрея Болконского, и отдается этому единению целиком. Он оказывается на батарее Раевского сво­им среди простых солдат, а после сражения уже не хочет расставать­ся с ними, ест с солдатами из одного котла. Довершают духовное пе­рерождение Пьера плен и встреча с Платоном Каратаевым, в котором его покоряет любовь к миру без малейшей примеси эгоисти­ческого чувства. Общение с Каратаевым дает Пьеру более глубокое, народное, понимание смысла жизни, основанной на любви к людям и Богу. Пьеру открывается тайна народной религиозности, основан­ной не на отречении от мира, а на деятельной любви к нему. Повест­вование в романе строится так, что описание последних дней жизни и смерти князя Андрея перекликается с духовным переломом в Пье­ре, для которого жизненная философия Платона Каратаева надолго становится основой собственного мировоззрения. В Пьере, в отличие от князя Андрея, побеждает любовь к жизни, которая и реализуется в его любви и счастье с Наташей Ростовой.

Наташа — особая героиня романа, его «живая жизнь», по словам автора. Вот почему ей не надо, как князю Андрею и Пьеру, заду­мываться о смысле жизни, постигать его умом — она живет им, знает его своим сердцем, душой. Не случайно Пьер говорит о ней: «Она не удостаивает быть умной», — потому что Наташа выше и сложнее понятий ума и глупости. Мир она познает целостно, как человек искусства. Не случайно писатель наделяет ее удивитель­ным певческим талантом. Но главное в ней — талант жизни, чув­ства, интуиции. Она проста и естественна всегда, в каждый момент своего существования. Но вместе с тем ей открываются тайны чело­веческой души. «Живая жизнь», Наташа «заражает» людей своим оптимизмом, неистощимой энергией, открывает им новый взгляд на мир. Так происходит с Андреем Болконским и Пьером. Свет, ис­точаемый Наташей, оказывается способен даже спасти от смерти — так было с ее матерью, убитой известием о смерти Пети, но воскре­шенной деятельной любовью Наташи. Эта же потребность нести любовь и жизнь проявляется в Наташе и тогда, когда она чувствует свою сопричастность «общей жизни». Именно это чувство, выра­женное в словах молитвы «Миром господу помолимся!», помогает Наташе преодолеть тот тяжкий кризис, в котором она оказывается перед началом войны в результате истории с Анатолем. Материал с сайта //iEssay.ru

Кажется невозможным, чтобы этот безнравственный, эгоистич­ней, недостойный человек оказался близок Наташе. Но Толстой не раз отмечал, что именно здесь находится важнейший психологиче­ский узел романа. И не только потому, что героиня получает здесь нелегкий, но важный жизненный урок. Главное, что в этом эпизоде вырвалась наружу сила самой жизни — непредсказуемой, ирра­циональной. Именно эта стихийная сила сближает Наташу и Ана­толя. Ведь ему также присуща полная раскованность, не ограни­ченная никакими условными рамками. Но если для Анатоля безграничная свобода — это свобода и от нравственных норм, то для Наташи нравственность — естественная сторона ее натуры, а потому ее глубочайшее раскаяние в случившемся неизбежно. Так в этом эпизоде романа Толстой проводит очень важную для него мысль. Он показывает, что пагубен не только избыток интеллекта, приглушающий в человеке непосредственное чувство жизни, как в князе Андрее, но и стихийная жизненная сила, не контролируемая разумом. В союзе Наташи и Пьера Толстой пытается найти гармо­ничное сочетание этих качеств. И показательно, что Пьер, нашед­ший истину в глубинах народного сознания, соединяет свою жизнь с Наташей, воплощающей стихию народной жизни. Она наполняет сущность героини так естественно, что даже не возникает вопроса о том, принадлежит ли эта «графинечка» нации, народу, или нет. Свидетельство тому — сцена охоты и пляски в деревенском доме родственника Ростовых: «Где, как, когда всосала в себя из того рус­ского воздуха, которым она дышала, — эта графинечка, воспитан­ная эмигранткой-француженкой, — этот дух, откуда взяла она эти приемы? … Но дух и приемы эти были те самые, не подражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Она умела понять все то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке». И такое же понимание глу­бинных основ жизни Наташа сохраняет, став замужней дамой, ма­терью семейства, женой Пьера.

В эпилоге, где представлены семейные союзы, соединившие лю­бимых героев Толстого, мы видим, как снимаются противоположно­сти меду супругами, в общении между ними взаимно дополняются личности каждого из них. Таковы семьи Марии Болконской и Ни­колая Ростова, Пьера и Наташи. Многим современникам Толстого Наташа в эпилоге показалась опустившейся, утратившей свое оча­рование, связь с живой жизнью. Но это не так: писатель просто де­монстрирует действие выведенного им непреложного «закона теку­чести». Наташа — идеальное воплощение женственности — в зрелом возрасте остается верной сама себе. Все природные богатст­ва ее натуры, вся полнота ее жизнелюбивого существа не исчезают, а как бы «перетекают» в другую форму — в материнство и семью. Как жена и мать Наташа по-прежнему прекрасна.

Таково завершение поисков героев Толстого: они приходят к ис­конным истинам и ценностям — это любовь, семья, дружба. Познать их им помогло единение с народом, в котором эти естественные осно­вы жизни остаются всегда. Но жизнь течет, появляется новое поко­ление — дети толстовских героев — которому вновь предстоит ре­шать те же проблемы. К ним, своим современникам и последующим поколениям, и обращается Толстой, призывая в новых условиях от­крывать для себя пути поисков истины и добра. По словам Достоев­ского, «Война и мир» — это «великолепная историческая картина, которая перейдет в потомство и без которой не обойдется потомство».