О сказках «Премудрый пискарь» и «Карась-идеалист» М. Е. Салтыкова-Щедрина

В сказках Щедрина (особенно позд­них) порою отчетливо ощущается и авторская интонация. Так, в сказке «Премудрый пискарь» (ко­торый «жил — дрожал и умирал — дрожал») сказано: «Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пискари могут считаться до­стойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пискари. Никому от них ни тепло, ни холодно, никому ни чести, ни бесчестия, ни славы, ни бесславия... живут, даром место занимают да корм едят».

В сказке «Карась-идеалист» изображен карась, свято веривший в справедливое устройство мира и разглагольствовавший об этом везде и всюду, даже перед щукой, которая, разинув рот от удивления, проглотила его.

Легко, конечно, посмеяться над наивным карасем: и жизни он совершенно не знает, и погибает, как глупец. Некоторые современники даже считали, что Щедрин просто издевается над верой в торжество правды и добра. Но не мог издеваться великий пи­сатель над теми идеями, которые воодушевляли все его творчество! Другое дело, что мечты о грядущем счастье, которое якобы само собой «со временем» на­ступит, казались ему утопическими и нереальными, что, впрочем, не отменяет благородства карася, не отменяет его уверенности в том, что мир осно­вывается («зиждется») на идее добра, а не зла.

И все же — как часто побеждает зло, а не доб­ро... В этом заключается истинная трагедия, нашед­шая отражение в сцене «диспута» карася и щуки. Именно так понял смысл сказки «Карась-идеалист» замечательный художник И. Н. Крамской. «Прежде всего, — писал он, — впечатление громадно. Никогда еще мне на столь малом пространстве не давали современные писатели так много содержания и та­кого глубочайшего интереса; мало того, это до та­кой степени художественно, что я не могу прийти в себя от удивления! Сказка, не более как сказка, а между тем высокая трагедия!» Материал с сайта //iEssay.ru

В своих сказках Салтыков-Щедрин обновил и пе­реосмыслил традиционную жанровую форму, став создателем политической сказки нового типа, порою приближающейся по своему характеру к сатири­ческому памфлету. Только памфлетист направляет обычно свое обличие против определенного, конкрет­ного лица или явления, а Щедрин бичует античе­ловеческие принципы жизни, когда подавляются до­бро, справедливость и совесть, а торжествуют зло, невежество и жестокость. Поэтому лучше говорить не о памфлетности сказок Щедрина, а об их обще­человеческом значении.