Анализ сказки «Карась-идеалист» М. Е. Салтыкова-Щедрина

Как и в других сказках М. Е. Салтыкова-Щедрина, герой произведения «карась-идеалист» имеет социальную окрашен­ность. В образе отразилось мировоззрение самого писателя и вообще передовой чести русской интеллигенции того време­ни, полагавшей, что счастье для всех не утопия, а реально дос­тижимое и естественное состояние общественного устройства. Идеалистом М. Е. Салтыков-Щедрин называет карася потому, что тот убежден в действенности пропаганды социалистиче­ских взглядов. Писатель не случайно подчеркивает, что карася монахи любят, тем самым усматривая родственные связи хри­стианских и социалистических воззрений: и та, и другая идео­логии проповедуют всеобщее равенство. В христианстве оно выступает под так называемой категорией соборности.

М. Е. Салтыков-Щедрин так умело переключает читатель­ское внимание из иносказательного социально-политического плана в бытовой, что мы понимаем, что под рыбной ловлей писатель имеет в виду социальные репрессии: «Лежит он [ка­рась] больше на самом дне речной заводи (где потише) или пруда, зарывшись в ил, и выбирает оттуда микроскопических ракушек для своего продовольствия. Ну, натурально, полежит- полежит, да что-нибудь и выдумает. Иногда даже и очень вольное. Но так как караси ни в цензуру своих мыслей не представляют, ни в участке не прописывают, то в политиче­ской неблагонадежности их никто не подозревает. Если же иногда и видим, что от времени до времени на карасей уст­раивается облава, то отнюдь не за вольнодумство, а за то, что они вкусны».

Символично, что карась легко отзывается на шумиху в обществе («снимается со дна»), тем самым способствует своей поимке. Чтобы усилить лексику, обозначающую виды рыб (караси, ерши, плотва-белобрюшка), и названия социально- классовых групп и должностей (дворянство, губернаторы), а также просто политически окрашенную лексику.

В центре сюжета сказки оказывается спор карася и ерша, который постепенно становится для них необходимым: рыбы входят во вкус и даже начинают назначать друг другу свидания.

Карась развивает в полемике свои либеральные взгляды, говорит о возможности достижения всеобщего счастья. А скептически настроенный ерш иронизирует над его теорией, припоминает накопившиеся у него обиды. Считая карася блаженненьким, он в то же время полагает, что с ним можно ду­шу отводить.

В произведении возникает традиционная по своей символи­ке антитеза: тьма (социальное зло) — свет (чаемое будущее).

Камнем преткновения в этом споре становится вопрос о щуках, под которыми имеются в виду сильные мира сего.

Высказывания карася афористичны и на первый взгляд кажутся прописными истинами: «Зло — это так, по недоразу­мению допущено, а главная жизненная сила все-таки в добре замыкается», «Зло душило, давило, опустошало, предавало мечу и огню, а зиждущей силой являлось только добро», «Ис­тория — это повесть освобождения, это рассказ о торжестве добра и разума над злом и безумием».

Однако на горизонте событий вдруг появляется щука, ко­торая выясняет, что в данной местности водятся караси. Узнав об этом, ерш предлагает карасю самому залезть щуке в пасть. Карась же желает со щукой прежде объясниться.

Одним из средств типизации образов является обращение автора к языку народных пословиц и поговорок («А ты не вся­кое слово выговаривай, какое тебе на ум взбредет!», «С тобой, видно, гороху наевшись, говорить надо!»).

Ерш пытается остановить карася, так как в душе жалеет его. Герой указывает своему собеседнику на четкую и давно сложившуюся в обществе социальную иерархию: «Ракушками караси лакомятся, а карасями — щуки». Карась же ставит за­дачу взывать к голосу правды и хочет уговорить щуку изме­ниться. При этом аргументами в предстоящем разговоре со щукой должны, по мнению идеалиста, стать лишь слова о добродетели и обязанностях по отношению к близким. Суть этих рассуждений сводится к тому, что рыбы не должны ры­бами питаться. Для пищи есть другие виды: мухи, черви, пау­ки, водные блохи и т.д. Материал с сайта //iEssay.ru

Наконец долгожданная встреча со щукой состоялась. Сперва та действительно проявила к карасю интерес, но как только щука понимает, что тогда ей придется работать, то сра­зу же называет его речи бунтовскими. Не сразу проглотила щука карася. Очевидно, была сыта от вчерашнего обжорства, как тонко отмечает автор. Когда же тот высказал свое самое заветное слово «добродетель», которое, по мнению карася, должно было произвести магическое воздействие и перевос­питать щуку, та от удивления открыла рот и проглотила его совершенно случайно, на что автор ехидно замечает, что, оче­видно, она не знала этого слова совсем. Символично поведе­ние остальных рыб, наблюдавших эту сцену: они с подобост­растием спешат узнать, хорошо ли щука поужинать изволила, показывая тем самым свою социально-классовую лояльность.

Моралью данной сказки является авторское желание доне­сти до читателя мысль о безрезультатности морализаторских бесед и диспутов либеральной интеллигенции, ибо истина для каждой категории общества своя и добродетель высшим сфе­рам власти не свойственна.