Вопросы и ответы к XI главе повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка»

«Я вошел в избу, или во дворец, как на­зывали ее мужики. Она освещена была двумя сальными свечами, а стены окле­ены были золотою бумагою; впрочем, лав­ки, стол, рукомойник на веревочке, полотенце на гвозде, ухват в углу и широкий шесток, уставленный горшками, — все было как в обыкновенной избе». Можно объяснить причины, по которым именно так был оформлен этот «дворец»: крестья­не — участники восстания — и не могли по-иному представить великолепие цар­ских хором.

Их нужно описывать рядом с Пугаче­вым. «Пугачев сидел под образами, в красном кафтане, в высокой шапке и важ­но подбочась. Около него стояло несколь­ко из главных его товарищей, с видом притворного подобострастия… Один из них, тщедушный и сгорбленный старичок с седою бородкою, не имел в себе ничего замечательного, кроме голубой ленты, на­детой через плечо по серому армяку. Но ввек не забуду его товарища. Он был высо­кого росту, дороден и широкоплеч, и по­казался мне лет сорока пяти. Густая ры­жая борода, серые сверкающие глаза, нос без ноздрей и красноватые пятна на лбу и на щеках придавали его рябому широко­му лицу выражение неизъяснимое… Пер­вый (как узнал я после) был беглый кап­рал Белобородов; второй — Афанасий Со­колов (прозванный Хлопушей), ссыльный преступник, три раза бежавший из сибир­ских рудников».

К такому решению, конечно, пришел бы любой человек. Офицер едет из Орен­бурга в свою крепость. Какие еще могут быть причины для такого решения? Есте­ственным выглядит предположение о раз­ведке, и отрицать это просто невозможно. Однако у Гринева были другие причины, о которых и ему удалось чуть позже рас­сказать Пугачеву.

Спор Белобородова и Хлопуши спас Гринева, так как отвлек внимание Пуга­чева от подозрений в его адрес. Пугачев пытался разрешить надоевшие и вызы­вающие его раздражение споры соратников.

Поездка в Белогорскую крепость была очень важна для Гринева и многое помо­гает узнать о Пугачеве. Во время этой по­ездки из Бердской слободы между двумя героями повести произошел важный раз­говор. Вспомним один из эпизодов этого разговора: «Самозванец несколько заду­мался и сказал вполголоса: «Бог весть. Улица моя тесна; воли мне мало. Ребята мои умничают. Они воры. Мне должно держать ухо востро; при первой неудаче они свою шею выкупят моею головою». Материал с сайта //iEssay.ru

«Слушай, — сказал Пугачев с каким-то диким вдохновением. — Расскажу тебе сказку, которую в ребячестве мне расска­зывала старая калмычка. Однажды орел спрашивал у ворона: скажи, ворон-пти­ца, отчего живешь ты на белом свете трис­та лет, а я всего-навсе только тридцать три года? — Оттого, батюшка, отвечал ему ворон, что ты пьешь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной. Орел подумал: да­вай попробуем и мы питаться тем же. Хо­рошо. Полетели орел да ворон. Вот зави­дели палую лошадь; спустились и сели. Ворон стал клевать, да похваливать. Орел клюнул раз, клюнул другой, махнул кры­лом и сказал ворону: нет, брат ворон; чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой крови, а там что Бог даст! — Какова калмыцкая сказка?

- Затейлива, — отвечал я ему. — Но жить убийством и разбоем значит, по мне, клевать мертвечину.

Пугачев посмотрел на меня с удивлени­ем и ничего не отвечал. Оба мы замолча­ли, погрузясь каждый в свои размышле­ния».

Обратим внимание на реплику Гринева, которая сразу же заставляет изменить взгляд на существо сказки. Оказывается, то, что хотел воспеть Пугачев, может вос­приниматься как унылое и унизительное потребление мертвечины. Может быть, в этих словах — отклик на утверждение автора о «бунте, бессмысленном и беспо­щадном»?