Всему начало здесь, в краю моем родном (по творчеству Н. А. Некрасова)

Не небесам чужой отчизны —

Я песни родине слагал.

Н. А. Некрасов

Немало стихотворений Некрасова посвящено обличению крепостного права и за­щите интересов народа. В формировании взглядов на жизнь будущего поэта нема­лую роль сыграла великая русская река Волга. Навсегда остались в его памяти кар­тины нечеловеческого труда бурлаков, которые волоком тянули по песчаным отмелям баржи, груженные товаром.

Впечатления детства были сильными и яркими. Волга стала для него «рекою рабства и тоски».

В течение многих лет Некрасов не мог напечатать «Родину» — стихотворение, в котором поэт вынес приговор «гнезду своих отцов» и поднялся до беспощадного осуж­дения поместного быта дворян. Тогда, в 1846 году, гневные строки «Родины», про­никнутые жгучей ненавистью к крепостничеству, распространялись в списках. Белин­ский отметил «скорбь и желчь» их, а Тургенев сожалел, что не сможет так написать.

В «Родине» поэт рисует помещиков, владельцев крепостных душ. Их «бесплод­ная и пустая» жизнь «текла среди пиров, бессмысленного чванства, разврата гряз­ного и мелкого тиранства». Здесь угнетенные крестьяне «завидовали житью после­дних барских псов». Некрасов с негодованием вспоминает о своем деспоте-отце, при котором мать «жребий свой несла в молчании рабы». В старом барском доме на всем лежала печать угнетения.

Некрасов приходит к выводу о неизбежности гибели старого общественного ук­лада. Крепостное право, говорит он, превратило все чудесное в жизни в свою про­тивоположность. «Темный бор, в томящий летний зной защита и прохлада», кото­рые воспевались поэтами, у Некрасова вызывает отвращение: здесь плакала, здесь увядала мать. При одном упоминании слов «нива», «ручей» слышится песня жаво­ронка, серебряное, звонкое журчание воды, а у поэта в ушах стоит глухой и веч­ный гул подавленных страданий. Пейзаж как бы усугубляет мрачные краски, в которых рисуются общественные отношения: «Вот темный, темный сад... Вот се­рый, старый дом... Теперь он пуст и глух...»

Поэта не огорчают, а радуют следы разрушения старого дворянского быта, так как они символизируют начало гибели насквозь прогнившего самодержавно-крепо­стнического строя. Личные переживания автора, его обличение, направленные про­тив семейно-бытового уклада одной из помещичьих усадеб, превращались в гневное осуждение крепостного права вообще.

Стихотворения «Забытая деревня» и «Размышления у парадного подъезда» ста­ли политическим обобщением: вся Россия — это нищая и бесправная «забытая де­ревня»; во всей России простой человек-труженик — «сеятель» и «хранитель» — не знает счастливой жизни.

Переполненный «злобой и гневом», поэт только в близости к природе, в ее «вра­чующем просторе» находил хотя бы временное успокоение:

В первой главе поэмы «Саша» вид знакомых нив, сладкий шум леса, долгая песня пахаря заставляют умолкнуть «озлобленный ум» поэта и пролить «накипевшие слезы». Материал с сайта //iEssay.ru

Глубокими патриотическими чувствами, горячей любовью к родине проникну­та поэма «Тишина», которую Некрасов написал после поездки за границу. Радость встречи с родиной и горькое чувство охватило его. Он записал свои первые впечат­ления: «Серо, серо! Глупо, дико, глухо — и почти безнадежно! И все-таки я должен сознаться, что сердце у меня билось как-то особенно при виде «родных полей» и русского мужика». О поэме «Тишина» Некрасов сообщил Л. Н. Толстому: «Я на­писал длинные стихи, исполненные любви к родине». В них он воспел и «ровный шум лесов сосновых», и русскую пыльную дорогу, и «храм печали на горе», пробу­дивший в нем «детски чистое чувство веры». Он излагает мысли о России, которые могли сложиться только после долгой разлуки с родиной: Как ни тепло чужое море, Как ни красна чужая даль, Не ей поправить наше горе, Размыкать русскую печаль!

Глубокую любовь к родине, родной природе, свою неразрывную связь с ними Некрасов обобщил в стихотворении «Начало поэмы»:

Любя родину, Некрасов никогда не уставал ненавидеть уродливый социальный строй царской России, обрекавший трудовой народ на невыносимые мучения. Его стихи, «свидетели живые за мир пролитых слез», были полны «злобы и боли, в ко­торых так много любви».