Петербург в произведениях Достоевского и Пушкина

История русской литературы знает два Петербурга: сим­вол величия России, столицу империи — с Дворцовой на­бережной, Дворцовой площадью, Исаакиевским собором, набережной Фонтанки. Но у всякого здания есть как па­радный фасад, так и грязные задворки. И на этих зад­ворках ютился совершенно иной Петербург — город доход­ных домов, где в клетушках с грязными темными лестни­цами и смердящих кабаках коротал свой век люмпен и кри­минал.

Петербург как европейский город, столица Российской империи, символ ее величия воспет в бессмертных стро­ках Пушкина: «люблю тебя, Петра творенье, люблю твой строгий, стройный вид».

О Петербурге как городе смердящих кабаков и доход­ных домов с грязными темными лестницами писал Досто­евский: «Кажется, кожей чувствуешь духоту и пыль и зады­хаешься от особенной летней вони, столь известной каж­дому петербуржцу».

Образ жизни аристократии в роскошном Петербурге можно охарактеризовать такой строкой из «Евгения Оне­гина»: «Полусонный в постелю с бала едет он». А вот образ жизни людей петербургского дна отличается коренным образом. Им приходится всеми правдами и неправдами до­бывать себе кусок хлеба насущного, имея одну только ра­дость — напиться до бесчувствия под вечер.

Как данность следует принимать вековую несправед­ливость, что из Петербурга не получилось «города-солн­ца». Пушкин и Достоевский были, скорее, единомышлен­никами, чем антагонистами. Но Ф.М. Достоевскому в от­личие от А.С. Пушкина нужен тот, другой Петербург, как ученому нужна лаборатория для проведения своих опы­тов, по которым он изучает, по определению Л. Толстого, науку «жить в мире со всем миром».

Для Ф.М. Достоевского в Петербурге в непримиримой схватке столкнулись две цивилизации — европейская и русская. Это город, насильственно построенный, неесте­ственно сложившийся. Имя царя-основателя «Петр» озна­чает камень. А потому Санкт-Петербург, Петрополь — это каменный мешок, мертвый и безликий.

Петербург разрывает родственные связи, пресекает ве­ковые традиции. Неслучайно маляр Миколка из романа «Преступление и наказание» с грустью и сожалением заме­чает, что в Петербурге можно найти все, кроме отца и матери.

Герои произведений Ф.М. Достоевского ютятся обычно в трущобах между Екатерининским каналом и Фонтанкой. Писатель никогда не описывает городских красот, лице­вой, показной стороны столицы. Тем самым он как будто утверждает, что не может быть живой природы в городе мертвецов. А газон на Петровском острове введен в сюжет романа лишь только для того, чтобы усилить контраст — зелени и серого камня, живого и мертвого.

На природе с горожанином начинают происходить страш­ные вещи: когда Раскольников засыпает под кустом, то видит страшный сон о жестокости, о гибели безвинного существа. Совсем неслучайно и Свидригайлов кончает жизнь самоубийством на Петровском острове под росными кустами.

Цветовая гамма не блещет разнообразием и состоит пре­имущественно из казенных цветов — желтого и черного. Так во времена Ф.М. Достоевского красили будки и шлаг­баумы. Точно так же и жилище старухи-процентщицы представляет собой «небольшую комнату… с желтыми обо­ями Мебель, вся очень старая и из желтого дерева…». «Желтенькие пыльные обои» мы видим и на стенах в ка­морке Раскольникова, и в комнате Сонечки. Желтое от постоянного пьянства и лицо Мармеладова.

Так в произведении Ф. Достоевского все пространство окрашивается в желтый цвет. Оно постепенно и как бы незаметно превращается в небезызвестный «желтый дом» — общественную «психушку». Желтый цвет и его от­тенки — грязно-желтый, уныло-желтый, болезненно-жел­тый — усиливают атмосферу нездоровья, болезненности, расстройства, вызывают чувство внутреннего угнетения, психической неустойчивости, общей подавленности. А со­четание «желтого» и «желчного» придает повествованию горький привкус: «Тяжелая, желчная улыбка змеилась по его губам (Раскольникова). Наконец ему стало душно в этой желтой каморке». Материал с сайта //iEssay.ru

Так город перерождается в настоящее кладбище люд­ских судеб, где каменные здания — надгробия, а комна­ты петербургских домов — гробы.

Петербург Ф. Достоевского — это город убийств, ужа­сов и людского одиночества. Вот почему сам писатель всю жизнь мечтал купить землю с лесом и проточным прудом.

Но и в Петербурге А. Пушкина, каким бы привлека­тельным ни был этот город, едва не гибнет дочь станцион­ного смотрителя. После гвардейской службы в столице Владимир Дубровский идет «шалить с кистенем на боль­шую дорогу». Так что выходит, что между двумя Петербургами — Пушкина и Достоевского — стираются все грани различия. Но все дело в том, что водораздел между доб­ром и злом проходит через сердце каждого человека, а сам город тут ни при чем. Зло рождается в людских помыслах и только совершается в темных подворотнях.