Вопросы и ответы к рассказу А. П. Чехова «Человек у футляре»

Чехов на примере жизни учителя древ­них языков Беликова изображает жизнь в ее уродливых проявлениях — отсутствие духовной свободы, раскрепощенности, всеобщая боязнь, «как бы чего не выш­ло», доносительство и страх свободомыс­лия. В такой атмосфере «футлярности», всеобщего страха нарушить жесткие огра­ничения, устанавливаемые циркуляра­ми, живет не один Беликов, а вся гимна­зия. Да что гимназия — весь город. «Под влиянием таких людей, как Беликов, за последние десять-пятнадцать лет в на­шем городе стали бояться всего. Боятся громко говорить, посылать письма, знако­миться, читать книги, боятся помогать бедным, учить грамоте <…>. Да. Мысля­щие, порядочные, читают и Щедрина и Тургенева, разных там Боклей и прочее, а вот подчинились же. Терпели… То-то вот оно и есть». Терпели и подчинялись потому, что социально-политическая и нравственная атмосфера в русском об­ществе последней трети XIX века создавала у людей страх и ощущение несво­боды.

Речь идет как раз о всеобщем страхе, «футлярности», в который погрузилось общество, в том числе и люди образован­ные, призванные воспитывать новое поко­ление. Как уже было отмечено, в рассказе обличаются и осмеиваются такие явления общественной жизни, как всеобщая бо­язнь, недоверие друг к другу, доноситель­ство, уродливое воспитание. Очень метко охарактеризовал атмосферу в городе и гимназии учитель Коваленко: «Атмо­сфера у вас удушающая, поганая. Разве вы педагоги, учителя? Вы чинодралы, у вас не храм науки, а управа благочи­ния, и кислятиной воняет, как в полицей­ской будке». Он же называет Беликова Иудой.

«футлярность жизни» — это внутрен­нее рабство, стремление подчинить себя и общество системе ограничений, писаных и неписаных правил, препятствующих проявлению естественных человеческих чувств, духовной свободы и свободы лич­ных отношений. «Футлярность» противо­поставлена открытости, общительности, доброжелательности в отношении к лю­дям. Беликов изображен как гротескный образ, воплощающий в себе все черты «футлярности жизни». Он «футлярный» человек, прежде всего, внешне: даже в хо­рошую погоду Беликов выходил на улицу в калошах, с зонтиком и теплом пальто на вате. Здесь автор делает промежуточное заключение, что в этом проявилось стрем­ление Беликова обзавестись оболочкой, футляром, который бы оградил его от внешнего мира. В изображении Беликова происходит нарастание трагической то­нальности, углубление представления о том зле, которое несет «футлярность» и самому учителю греческого языка, и ок­ружающему обществу, а затем приобре­тает широкое обобщающее социальное значение. За столь на первый взгляд смешным поведением одинокого чудака скрывается страшное духовное явление, сущность которого постепенно раскрыва­ется Чеховым. Боязнь настоящего и пре­увеличенное восхваление прошлого, даже того, чего в нем не было (древние языки стали для него тем же футляром), уже принадлежность не только одного Бели­кова, но и качество, присущее определен­ной части интеллигенции того времени, хотя и выраженное не столь гротескно. Еще страшнее, узнаем мы далее из рас­сказа Буркина, как Беликов понимал смысл циркуляров и газетных статей, и это его понимание переходило в способ воздействия на общество. Беликова боя­лись и учителя, и директор. Все назван­ные свойства «футлярности жизни» тра­гически отразились в судьбе самого ге­роя — и это также свидетельствует, на­сколько страшно это явление. Похоронив Беликова, учителя надеялись насладить­ся полной свободой. Именно поэтому Буркин назвал похороны Беликова удо­вольствием. «Но прошло не больше не­дели, и жизнь потекла по-прежнему, та­кая же суровая, утомительная, бестолко­вая, жизнь, не запрещенная циркулярно, но и не разрешенная вполне; не стало луч­ше. И в самом деле, Беликова похоро­нили, а сколько еще таких человеков в футляре осталось, сколько их еще бу­дет!» Последняя приведенная нами фраза рассказчика свидетельствует о возведении Чеховым «футлярности» на уровень ти­пического явления русской действитель­ности.

Беликов показан в разных ситуациях: в служебных разговорах с коллегами о циркулярах и постановлениях, во время посещения коллег на дому, на именинах у директора, в истории с Коваленками. Он всегда был одинаков. Его главный прин­цип, которым он руководствуется в жиз­ни, — «как бы чего не вышло». Конфликт с Коваленко основан на приеме антите­зы — Беликову и его установкам проти­востоят молодость, задор, жизнелюбие и свободолюбие, прямота учителя, приехав­шего с украинского хутора, естествен­ность противопоставлена «футлярности».

Один из основных приемов в создании образа Беликова — прием гротеска. Гро­тескно представлен внешний вид героя, скованность его речи, его реакция на ка­тание на велосипеде Вареньки. Гротескна и карикатура «Влюбленный антропос». Прием гротеска использован Чеховым при описании лица Беликова в гробу: «выражение у него было кроткое, прият­ное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из кото­рого он уже никогда не выйдет».

Помимо калош, зонтика в характерис­тике Беликова и беликовщины, как явле­ния социального и нравственного, важ­ной деталью является чехол из серой зам­ши, разновидность футляра, в который вкладывались вещи — зонтик, перочин­ный нож, часы. Чехол служит предметом-деталью и ассоциируется автором по сходству с постоянно приподнятым ворот­ником, воспринимаемым тоже как чехол, надетый на лицо. Стремление все упако­вать в чехол говорит о пунктуальности Бе­ликова, его аккуратности до ограничен­ности. Благодаря этой детали писатель ве­дет нас от постижения внешнего облика героя, егоКак речь, реплики героя помогают раскрыть его характер? Какое любимое слово у Беликова и как оно раскрывает его сущность?

Речь Беликова свидетельствует о фут­лярности его мышления, ограниченности, скованности, осторожности. Она полна канцелярских штампов. Даже когда речь идет о личной жизни, например о возмож­ной женитьбе на Вареньке («Нет, женить­ба — шаг серьезный, надо сначала взве­сить предстоящие обязанности, ответ­ственность, чтобы потом чего не вышло»; «Я считаю своим долгом, как старший то­варищ, предостеречь вас. Вы катаетесь на велосипеде, а эта забава совершенно не­прилична для воспитателя юношества… И раз это не разрешено циркулярно, то и нельзя»). В его речи часто проступает зло­вещий подтекст. Примечателен его диалог с Коваленко. Увещевая молодого учителя, Беликов говорит, что о его езде на велоси­педе могут узнать директор и попечи­тель — «Что же тут хорошего?». Не назы­вая конкретных оппонентов, Коваленко заявляет, что не позволит кому-либо вме­шиваться в свой домашние и семейные де­ла, и обещает послать к чертям собачьим. Скорее всего, это относится к самому Бе­ликову, который уже вмешался. Но слова попадают на подготовленную почву и впи­сываются в уже сформированный в созна­нии Беликова подтекст: «Вы должны с уважением относиться к властям», имен­но к властям, даже не к директору и попе­чителю, а именно к властям, что выше и более обобщенно. Далее логично откры­вается тема доносительства и фискаль­ства.

К любимым словам и выражениям отно­сятся «Антропос!», выражающее наслаж­дение древнегреческим языком, и «Как бы чего не вышло…».

Как свидетельствует проведенный вы­ше анализ рассказа, Беликов страшен.

Однако в обрисовке его много комическо­го, основанного на несоответствий лично­го поведения общепринятым нормам, что уже было отмечено в предыдущих отве­тах. Через комическое проступает страш­ное в облике Беликова.

Причина всеобщего страха, действую­щая даже после смерти Беликова, в том, что в его развенчанном трагедийном обра­зе отражены вполне реальные, страшные механизмы духовного подавления лич­ности, сформировавшиеся и действовав­шие в Российском государстве. Не случай­но так печально закончилась судьба само­го героя рассказа: он заболел и умер от страха стать посмешищем. В его сознании развернулся весь тот механизм морально­го и физического уничтожения человека, составной частью которого был он сам: «Ведь теперь узнает весь город, дойдет до директора, попечителя, — ах, как бы чего не вышло! — нарисуют новую карикату­ру, и кончится все это тем, что прикажут подать в отставку…»

Помимо «футлярности жизни», насаж­даемой такими, как Беликов, Чехов осуж­дает духовное рабство представителей русской интеллигенции, в данном слу­чае — учителей. Отсутствие человеческо­го достоинства, умения его отстаивать, быть прогрессивной частью общества глу­боко волновали Чехова. Материал с сайта //iEssay.ru

Футляр — система ограничителей ду­ховной жизни человека и общества. На­звание рассказа «Человек в футляре» от­носится не только к одному Беликову, а к обществу в целом. В такой футляр может быть помещен не только учитель древ­негреческого языка, а человек, личность вообще, при определенных условиях раз­вития общества. И это уже говорит, что в самом названии заложен страшный смысл.

Они объединены позицией автора, рез­ко выступающего против «футлярности жизни», ограниченности и духовной не­свободы. Черты «футлярности» объединя­ют в разных проявлениях героев всех трех рассказов — и Беликова, и Чимшу-Гималайского, и Алехина.

Герой рассказа «Крыжовник» ограни­чивает круг своих жизненных интересов имением, которое он приобрел после мно­гих лет чиновничьей работы, что состави­ло его жизненную программу. Высшим наслаждением для него стало выращива­ние крыжовника. Весь во власти сдержи­вающих соображений образованный по­мещик Алехин; он не может дать волю своим чувствам, в результате чего гибнет его любовь. Рассказы, входящие в «ма­ленькую трилогию», — это рассказы об интеллигенции.

Сатирический. В рассказе с беспощад­ной силой высмеивается главный герой, используется, как было сказано ранее, прием гротеска.

Юмористические рассказы — «Жалоб­ная книга», «Канитель», «Лошадиная фа­милия»; сатирические — «Маска», «Ха­мелеон», «Толстый и тонкий», «Смерть чиновника» и др.

«Футлярность» Беликова распространена на весь его облик и жизненные функции. Калоши и зонт в любую погоду, темные очки и темное пальто, вата в ушах, все вещи в футлярах и фут­лярчиках, древнегреческий язык как футляр, защищающий от современности, в конце — гроб как вечный идеальный футляр.